Анна заполнила анкету и попала в группу, но никаких ответов ей не прислали. Она продолжила читать сообщения в группе и увидела, что многие подростки публикуют в ней видео со взрывами петард. Попытавшись влиться в коллектив, Анна тоже сняла такое видео. Но целую петарду она взрывать не стала — испугалась громкого звука. Разделила петарду на три части и подожгла только одну. Взрыв все равно ее напугал, и остальные части она поджигать не стала. Выложила видео в канал и забыла об этом. Через две недели в школу пришли полицейские. Маму Анны, Ольгу, вызвали в школу, а потом полицейские и прибывшие следователи поехали домой к Журавлевым — искать петарду. Анна сказала, что выбросила ее в мусорку, и ее сестре пришлось искать петарду в уличном контейнере. Служебная собака, которая должна обнаруживать взрывные устройства, на петарду не отреагировала. Семь часов Ану допрашивали об участии в экстремистском сообществе, не давали ей даже поесть. На следующий день ее вызвали в Следственный комитет и арестовали. Петарда — не взрывное устройство. И все-таки следствие обвинило Анну во вступлении в несуществующее движение скулшутеров. У Анны не было проблем в школе — она не конфликтовала с другими учениками, занималась в танцевальном кружке и хотела стать психологом. Ничего, кроме переписок в странной интернет-группе (которая даже не была запрещенной), не указывало на ее желание устроить перестрелку. Следствие эти аргументы не убедили. В ее деле было указано, что она «занималась пропагандой террористической деятельности» и «изготовила три самодельных взрывных устройства, которые планировала использовать для убийства учащихся и сотрудников школы». В СИЗО Анна провела 19 месяцев. Сокамерницы били и насиловали ее, Анна пыталась покончить жизнь самоубийством. Мама Анны неоднократно обращалась к следователю Дмитрию Тараканову, который вел уголовное дело ее дочери. Но тот ничего не сделал для решения проблем. Наоборот, отказал в проведении медосвидетельствования и запретил матери и дочери свидания. Несколько месяцев Анна провела в психиатрической больнице. Двое сокамерниц Анны в марте 2025 года признались, что били ее. Но уголовное дело в их отношении все не заводили. О ситуации написали журналисты и правозащитники. У Анны появилась группа поддержки в Телеграме. Благодаря резонансу в СИЗО сменился начальник, и Анну перевели в другую камеру. В заключении ей пришлось и учиться, проходя программу за 8 и 9 классы, и сдавать ОГЭ. Начальство СИЗО организовало условия для проведения экзамена – прежде это делали только для осужденных, но Анна была в другом статусе, подозреваемой. Впрочем, следователь пытался помешать Анне учиться — забирал ее на медосвидетельствование в ночь перед экзаменом, заставлял пропускать дни сдачи. |